1 сентября, Дню знаний, посвящается: дети и мат (18+)
В последнее время государственные власти пытаются оградить несовершеннолетних от нецензурной брани. Между тем пару недель назад в одном из дворов 4-го квартала довелось наблюдать следующую картину. Несколько детей, на вид 6-8 лет, видимо, во что-то играли. Они встали в круг, начали прыгать и скандировать (далее 18+):
Потом они бегали по двору с брызгалками, как в старые добрые 80-е, и обзывали друг друга совершенно добрыми, но неприличными выражениями, из которых «какашка-пер***шка» было, пожалуй, самым добрым. Можно было бы написать по этому поводу обличительный рассказ на тему «куда смотрят родители». Но я вспомнил свое собственное детство.
Когда я только учился говорить, оба деда (один сильней, второй пореже) крепких выражений не стеснялись. Отец, относительно недавно (4 года тому назад) вернувшийся из армии и работавший на заводе и вовсе был (впрочем, и остается) мастером, когда порой надо «завернуть». В итоге про меня рассказывают истории, правдивость которых, по понятным причинам, проверить невозможно, что уже в полтора года в магазине, если шел с кем-то из взрослых родственников и слышал от продавца фразу типа «молока нет», я разражался тирадой в духе «Вот б*** с***, совсем за***, опять ни*** этого е*** молока нет!»
В принципе, это вполне может соответствовать действительности. Ребенок, даже не понимая, активно подхватывает от взрослых слова, которые потом использует к месту и не к месту. При этом взрослые чужие люди вовсе не стремятся ребенка ругать за произнесение вышеуказанной тирады, а, напротив, весело смеются (по крайней мере, так было со мной), тем самым давая ребенку понять, что он все правильно сказал.
Впрочем, в полтора года я пошел в детский сад, и там меня, видимо, отучили ругаться. По крайней мере, первые сколько-нибудь связные личные воспоминания, начинающиеся, как и у всех, с возраста около 4-5 лет, свидетельствуют: я был хорошим и примерным мальчиком.
Знал ли я при этом нецензурные выражения? Да весь наш детский сад, все старшие и подготовительные группы знали и передавали потихоньку из уст в уста не то что нецензурные выражения, целые нецензурные стихи. Были и цензурные ("… Поймали Гитлера с хвостом..."), но хватало таких, которые можно было рассказывать друг другу только втайне от воспитательницы.
Когда-то я помнил целую кучу этих стихов. Теперь осталась только пара обрывков. Один — это предельно банальная и короткая вещь, которая потом всячески видоизменялась уже школьниками в начальных классах. Первая строка — «Гром гремит, кусты трясутся». Продолжение (или варианты продолжения), я думаю, знают 100% тех, кому сейчас 30 и более лет.
Второй обрывок, который я помню, был, по-видимому, чисто тольяттинским и довольно узко известным — впоследствии так и не удалось найти ничего подобного в интернете. От него в моей голове осталось только шесть строк. Видимо, потому, что первые четыре повторяли известную песню, а пятая и шестая резко контрастировали:
Смутно помню некую попытку описания процесса ("… А она как снимет репетузы...") и надежду на то, что в конечном счете папа маме за свои рога отомстит ("… Папа приедет, с фронта заедет, я ему все расскажу...") Но, в общем, стихотворение было совершенно не для детей.
Вообще, все свое сознательное детство, насколько я помню, я и мои сверстники ругались матом. И не считали, что наше воспитание ни к чертям не годится. Мы делали это исключительно в своем узком кругу, не при родителях, не при учителях, не даже при чужих случайно проходящих мимо взрослых (если вовремя их замечали). И выросли вполне приличными людьми, которые и без мата свою мысль изложить могут, и «Луку Мудищева» в нужное время в нужном месте процитировать.
Выводов делать не буду.
— Курица! Курица! Е***я курица!
Потом они бегали по двору с брызгалками, как в старые добрые 80-е, и обзывали друг друга совершенно добрыми, но неприличными выражениями, из которых «какашка-пер***шка» было, пожалуй, самым добрым. Можно было бы написать по этому поводу обличительный рассказ на тему «куда смотрят родители». Но я вспомнил свое собственное детство.
Когда я только учился говорить, оба деда (один сильней, второй пореже) крепких выражений не стеснялись. Отец, относительно недавно (4 года тому назад) вернувшийся из армии и работавший на заводе и вовсе был (впрочем, и остается) мастером, когда порой надо «завернуть». В итоге про меня рассказывают истории, правдивость которых, по понятным причинам, проверить невозможно, что уже в полтора года в магазине, если шел с кем-то из взрослых родственников и слышал от продавца фразу типа «молока нет», я разражался тирадой в духе «Вот б*** с***, совсем за***, опять ни*** этого е*** молока нет!»
В принципе, это вполне может соответствовать действительности. Ребенок, даже не понимая, активно подхватывает от взрослых слова, которые потом использует к месту и не к месту. При этом взрослые чужие люди вовсе не стремятся ребенка ругать за произнесение вышеуказанной тирады, а, напротив, весело смеются (по крайней мере, так было со мной), тем самым давая ребенку понять, что он все правильно сказал.
Впрочем, в полтора года я пошел в детский сад, и там меня, видимо, отучили ругаться. По крайней мере, первые сколько-нибудь связные личные воспоминания, начинающиеся, как и у всех, с возраста около 4-5 лет, свидетельствуют: я был хорошим и примерным мальчиком.
Знал ли я при этом нецензурные выражения? Да весь наш детский сад, все старшие и подготовительные группы знали и передавали потихоньку из уст в уста не то что нецензурные выражения, целые нецензурные стихи. Были и цензурные ("… Поймали Гитлера с хвостом..."), но хватало таких, которые можно было рассказывать друг другу только втайне от воспитательницы.
Когда-то я помнил целую кучу этих стихов. Теперь осталась только пара обрывков. Один — это предельно банальная и короткая вещь, которая потом всячески видоизменялась уже школьниками в начальных классах. Первая строка — «Гром гремит, кусты трясутся». Продолжение (или варианты продолжения), я думаю, знают 100% тех, кому сейчас 30 и более лет.
Второй обрывок, который я помню, был, по-видимому, чисто тольяттинским и довольно узко известным — впоследствии так и не удалось найти ничего подобного в интернете. От него в моей голове осталось только шесть строк. Видимо, потому, что первые четыре повторяли известную песню, а пятая и шестая резко контрастировали:
«Двадцать второго июня
Ровно в четыре часа
Киев бомбили, нам объявили
Что началась война.
Папа уехал на фронт,
Мама е***сь в чулане»...
Смутно помню некую попытку описания процесса ("… А она как снимет репетузы...") и надежду на то, что в конечном счете папа маме за свои рога отомстит ("… Папа приедет, с фронта заедет, я ему все расскажу...") Но, в общем, стихотворение было совершенно не для детей.
Вообще, все свое сознательное детство, насколько я помню, я и мои сверстники ругались матом. И не считали, что наше воспитание ни к чертям не годится. Мы делали это исключительно в своем узком кругу, не при родителях, не при учителях, не даже при чужих случайно проходящих мимо взрослых (если вовремя их замечали). И выросли вполне приличными людьми, которые и без мата свою мысль изложить могут, и «Луку Мудищева» в нужное время в нужном месте процитировать.
Выводов делать не буду.
10 комментариев