Алло, ваш сын в плену у ополченцев!
-Алло-Алло! Серёжа сынок! Ты где что с тобой?
-Это не Серёжа.
-Что с ним? (женский голос буквально срывающийся на крик)
-Не переживайте, он жив и здоров находится в плену у ополченцев Донецкой Народной республики
В трубке секундная тишина, и дичайший крик сквозь слёзы: «Коостя! Костя! Серёжа в плену. Ты слышишь, он в плену у чеченов?!»
— Да не перживайте вы, всё с вашим сыном будет нормально.
Но в трубке слышен только женский плач, настоящая истерика, рядом слышится голос: «Дай трубку мне, это скорей всего аферисты звонят, сейчас деньги требовать будут»
— Алло, вы слышите, мы не аферисты, мы ополченцы, если вы хотите забрать вашего сына…
Но на том конце, похоже, уже никто не слушает — там перепалка: Женщина кричит: «Зачем я тебя, старого дурака, послушала, надо было заплатить и всё». Мужчина: «Закрой свой рот!»
Я снова: «Алло вы меня слышите?»
Тут в трубке голос того самого Кости, который взял телефон: «Слышите, уроды чеченские, я гвардии старший лейтенант в отставке Константин Ф… о, если с головы моего сына упадёт хоть один волос, я вас всех найду и на части разорву. Поверьте, я знаю, как это делается».
Снова голос женщины: «Ты что делаешь, они его теперь точно убьют!»
Опять я: «Алло, вы слышите, мы вам для этого и звоним — приезжайте, заберите вашего сына».
— У меня нету таких денег, которые вы запросите, я ветеран и инвалид, но я вас всех найду, вы слышите (череда мата)! Я ещё могу держать оружие в руках, я в Афгане…
— Алло, меня не интересует ваша биография, приезжайте и заберите вашего сына.
В трубке слышится только перепалка между родителям. Хочу положить трубку.
Походит старший: «А ну, дай трубку, я с этим афганцем поговорю».
— Алло? Филин, ты слышишь?
На другом конце гробовая тишина
— Алло, ммммать, Филин, я знаю, что ты меня слышишь!
Оттуда едва слышно: «Аллоооо»
— Ну вот, отозвался, что, мммать, не узнаёшь боевых товарищей, совсем память отшибло?
— Саня, это ты?
— Ну а кто ещё?
— Ты что, тоже в плену?
— В каком, нахрен, плену?
— Ну у этих, у чеченов, у сепаратистов?
— Ты что, совсем там грёбнанулся? Телевизор меньше смотри. Я командир ополчения.
— Как командир? Там же одни террористы и чечены в ополчении?
— Ты большую часть этих чеченов и террористов уже лет тридцать знаешь… Ты же Федота помнишь? Сеню и Ваську Рыжего? Все тут старички воюют, много, кто из наших донецких здесь.
Снова тишина, и уже неуверенным голосом:
— А Андрюха, мой кореш, он где?
— Андрюха на том свете уже, погиб ещё в июне, одним из первых.
— А я звоню ему, а у него телефон выключен, я подумал, он в Россию сбежал.
— Приедешь, расскажу лично, как Андрюха от нас сбежал. Ты сына забирать-то приедешь? А то мы не знаем, что с ними делать, у нас стока харчей нет, их кормить тут.
— Приеду, конечно, приеду, только как?
— Молча, через Россию, через Ростов, по-другому никак. Мои ребята тебя встретят, если надо.
— Надо, обязательно надо, завтра выеду.
— Вот тебе телефон человечка, он тебя встретит и проводит куда надо…
Через два дня батя пленного солдата ВСУ был уже в той самой хате, пил горькую с командиром на пару и вспоминал ту — другую — войну. Наутро двух пленных пацанов и батю (лейтенанта в отставке, с которым я разговаривал) повезли назад, на границу с Россией.
Ещё через сутки батя появился в нашем расположение снова:
— Я тут, это, подумал и решил не уезжать. Пацанов в Россию отправил, а сам снова к вам. Оружие дадите?..
Сегодня нашёл вот это текст в письме, человек ополченец просит опубликовать.
Сам автор утверждает, что сюжет на 100% реальный, только изменены имена и фамилии действующих лиц.
-Это не Серёжа.
-Что с ним? (женский голос буквально срывающийся на крик)
-Не переживайте, он жив и здоров находится в плену у ополченцев Донецкой Народной республики
В трубке секундная тишина, и дичайший крик сквозь слёзы: «Коостя! Костя! Серёжа в плену. Ты слышишь, он в плену у чеченов?!»
— Да не перживайте вы, всё с вашим сыном будет нормально.
Но в трубке слышен только женский плач, настоящая истерика, рядом слышится голос: «Дай трубку мне, это скорей всего аферисты звонят, сейчас деньги требовать будут»
— Алло, вы слышите, мы не аферисты, мы ополченцы, если вы хотите забрать вашего сына…
Но на том конце, похоже, уже никто не слушает — там перепалка: Женщина кричит: «Зачем я тебя, старого дурака, послушала, надо было заплатить и всё». Мужчина: «Закрой свой рот!»
Я снова: «Алло вы меня слышите?»
Тут в трубке голос того самого Кости, который взял телефон: «Слышите, уроды чеченские, я гвардии старший лейтенант в отставке Константин Ф… о, если с головы моего сына упадёт хоть один волос, я вас всех найду и на части разорву. Поверьте, я знаю, как это делается».
Снова голос женщины: «Ты что делаешь, они его теперь точно убьют!»
Опять я: «Алло, вы слышите, мы вам для этого и звоним — приезжайте, заберите вашего сына».
— У меня нету таких денег, которые вы запросите, я ветеран и инвалид, но я вас всех найду, вы слышите (череда мата)! Я ещё могу держать оружие в руках, я в Афгане…
— Алло, меня не интересует ваша биография, приезжайте и заберите вашего сына.
В трубке слышится только перепалка между родителям. Хочу положить трубку.
Походит старший: «А ну, дай трубку, я с этим афганцем поговорю».
— Алло? Филин, ты слышишь?
На другом конце гробовая тишина
— Алло, ммммать, Филин, я знаю, что ты меня слышишь!
Оттуда едва слышно: «Аллоооо»
— Ну вот, отозвался, что, мммать, не узнаёшь боевых товарищей, совсем память отшибло?
— Саня, это ты?
— Ну а кто ещё?
— Ты что, тоже в плену?
— В каком, нахрен, плену?
— Ну у этих, у чеченов, у сепаратистов?
— Ты что, совсем там грёбнанулся? Телевизор меньше смотри. Я командир ополчения.
— Как командир? Там же одни террористы и чечены в ополчении?
— Ты большую часть этих чеченов и террористов уже лет тридцать знаешь… Ты же Федота помнишь? Сеню и Ваську Рыжего? Все тут старички воюют, много, кто из наших донецких здесь.
Снова тишина, и уже неуверенным голосом:
— А Андрюха, мой кореш, он где?
— Андрюха на том свете уже, погиб ещё в июне, одним из первых.
— А я звоню ему, а у него телефон выключен, я подумал, он в Россию сбежал.
— Приедешь, расскажу лично, как Андрюха от нас сбежал. Ты сына забирать-то приедешь? А то мы не знаем, что с ними делать, у нас стока харчей нет, их кормить тут.
— Приеду, конечно, приеду, только как?
— Молча, через Россию, через Ростов, по-другому никак. Мои ребята тебя встретят, если надо.
— Надо, обязательно надо, завтра выеду.
— Вот тебе телефон человечка, он тебя встретит и проводит куда надо…
Через два дня батя пленного солдата ВСУ был уже в той самой хате, пил горькую с командиром на пару и вспоминал ту — другую — войну. Наутро двух пленных пацанов и батю (лейтенанта в отставке, с которым я разговаривал) повезли назад, на границу с Россией.
Ещё через сутки батя появился в нашем расположение снова:
— Я тут, это, подумал и решил не уезжать. Пацанов в Россию отправил, а сам снова к вам. Оружие дадите?..
Сегодня нашёл вот это текст в письме, человек ополченец просит опубликовать.
Сам автор утверждает, что сюжет на 100% реальный, только изменены имена и фамилии действующих лиц.
P.S.: Если тебе в школе ставили 5 за сочинение — это все еще не было поводом задуматься о профориентации. Но некоторые на всю жизнь остались о себе хорошего мнения. Вот и херачат всякие тексты без капли правдоподобия.
врочем — ничего нового
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил донецкий врач
Уставший, строгий и суровый.
Лечил меня. Ты слышишь, мам:
Я бил по городу из «Градов»,
И полбольницы просто в хлам,
Но он меня лечил: «Так надо».
Мам, я — чудовище, прости.
В потоках лжи мы заблудились.
Всю жизнь мне этот крест нести.
Теперь мои глаза открылись.
Нас провезли по тем местам,
Куда снаряды угодили.
А мы не верили глазам:
Что мы с Донбассом натворили!
В больницах раненых полно.
Здесь каждый Киев проклинает.
Отец, белей чем полотно,
Ребенка мертвого качает.
Мать, я — чудовище, палач.
И нет здесь, мама, террористов.
Здесь только стон людской и плач,
А мы для них страшней фашистов.
Нас, мам, послали на убой,
Не жалко было нас комбату.
Мне ополченец крикнул: «Стой!
Ложись, сопляк!» — и дальше матом.
Он не хотел в меня стрелять.
Он — Человек, а я — убийца.
Из боя вынес! Слышишь, мать,
Меня, Донбасса кровопийцу!
Мам, я в плену, но ты не плачь.
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил донецкий врач
Уставший, строгий и суровый.
Он выполнял врачебный долг,
А я же, от стыда сгорая,
Впервые сам подумать смог:
Кому нужна война такая?
А вообще, твои предложения по ситуации каковы? Ответишь? Кроме ссылок на многобукв? )